Волнения в Армении продолжаются: лидер оппозиции Никол Пашинян объявил о «втором раунде революции». Тем временем в Москву косяком потянулись представители действующей власти. Врио вице-премьера Геворкян встретился с руководством администрации президента РФ, глава МИД Армении Налбандян — с Сергеем Лавровым. В Москве находится также делегация армянских парламентариев. Что это может означать? На наши вопросы отвечает заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин.
— Я думаю, о том, как найти возможность, чтобы транзит власти в Ереване прошел, во-первых, в рамках конституции, и, во-вторых, чтобы, так сказать, четвертая власть не стала первой.
— Никол Пашинян по профессии являет журналистом.
— В первую очередь, считаю, он рискован для самой Армении. На Кавказе очень тяжелая история хождения во власть творческих людей. В Грузии сходил Гамсахурдия — потерял треть страны. В соседнем Азербайджане сходил Эльчибей — потерял четверть. Теперь вот настала очередь Армении… Думаю, в интересах граждан этой страны, чтобы во главе государства находился, может быть, менее творческий, но более ответственный человек. А то еще, не дай бог, соберется возвращать Арарат или придумает еще что-нибудь в том же роде.
— Он, скажем так, был был нежелательным. Правда, армяне находятся в таких жестких геополитических тисках, что особого выбора у тех, кто приходит к власти, нет. Помнится, Тер-Петросян, первый президент Армении, поначалу был достаточно антироссийски настроен. Но лишь до того, как сел в кресло главы государства. Именно при нем появилась российская база в Гюмри. В конце концов армянская политическая элита не делится на пророссийскую и антироссийскую. Все, в том числе и оппозиция, признают необходимость сотрудничества с Россией, прежде всего — военно-политического.
— Риск есть. Риск в том, что в случае своего прихода к власти Пашинян может начать делать какие-то слишком импульсивные, не просчитанные поступки.
— К таким рычагам я бы в первую очередь отнес мнение влиятельной и мощной армянской диаспоры в России, имеющей достаточно разветвленные финансово-экономические связи с их родиной.
— Наша военная база — не столько аргумент, сколько необходимое и достаточно условие существования Армении. Это понимают все политические силы в Ереване.
— Да, часто давали противоположный результат. Но иногда давали и не противоположный. Хотел бы напомнить, что две революции в Киргизии привели к тому, что американской базы там не стало.
— Ну, что значит «активно»? Речь ведь не идет о каком-то военном броске из Ростова через Грузию на Ереван, правда? Речь идет исключительно о нашем политическом влиянии. А его, между прочим, стремится задействовать сегодня не столько Россия, сколько сама армянская политическая элита. Тот же Никол Пашинян, например, очень гордился своей встречей с российским послом. Я, мол, серьезный человек, раз он со мной разговаривал — так это выглядело. В Армении, повторю, нет разделения общества на прозападную и пророссийскую части. Там все в значительной степени пророссийские. И в определенной мере — прозападные. Не надо забывать, что только что ушедший в отставку премьер-министр совсем недавно подписал соглашение об ассоциации с Евросоюзом.